Мне захотелось взглянуть на итоги заключительного удара по врагу в этом многострадальном городе, и, пригласив с собой генерал- полковника Н. М. Хлебникова, я выехал на место сражения. На КП 51-й мы Крейзера не застали. Он выехал в Елгаву. Мы последовали за ним. Однако в городе еще шел бой. У самой Елгавы наши автомашины попали под минометный обстрел. Мы залегли в кювет. Хлебников невесело пошутил: Невежливо фрицы встречают нас... А в этом виноват прежде всего командующий артиллерией, - ответил я в том же тоне. - Что же твои артиллеристы позволяют паршивым фашистским минометчикам держать нас в придорожной канаве?

- Ну, я им намылю шею за такое неуважение к начальству! - сказал Николай Михайлович, сделав свирепое лицо.
Пока мы обменивались колкостями, разрывы мин становились все реже, и я предложил Хлебникову:
- Давай-ка, Николай Михайлович, вспомним солдатскую выучку и двинем короткими перебежками к городу.

Так вот мы с Хлебниковым и вышли из-под обстрела. А недалеко от города нас встретил полковник с группой автоматчиков, посланный нам навстречу Крейзером, которому сообщили, что мы выехали к нему на передовой наблюдательный пункт. Когда мы появились на НП Якова Григорьевича, он облегченно вздохнул, увидев нас невредимыми, но тут же предупредил, что здесь нам оставаться чрезвычайно опасно и лучше вернуться на командный пункт армии, откуда и управлять легче.

- Товарищ командующий армией! - с напускной строгостью возразил я. - О какой опасности идет речь? Ведь город-то наш! Гарнизон, как вы доложили, разгромлен наголову!
На мгновение смутившись, Крейзер сказал:
Город действительно уже был наш, но подоспевшие из Риги подкрепления внезапной контратакой потеснили наши части и теперь продолжают отчаянно контратаковать.

Николай Михайлович, - повернулся я к Хлебникову, - мы когда-нибудь бежали из освобожденных нашими войсками городов? А ведь товарищ Крейзер именно это нам и предлагает.
Нет, товарищ командующий, ни за что не опозорим своих седин! - поняв мою шутку, клятвенно заявил Хлебников и, увидев, что я при последних его словах снял фуражку и вытираю пот с гладко выбритой головы, вдруг весело захохотал.

Шутка, наконец, дошла до сознания Крейзера, и он, поняв, что я не сержусь на него за невольную дезинформацию, тоже с облегчением рассмеялся, а потом рассказал, что оборона города поддерживается за счет постоянного подхода подкреплений из Риги. В связи с этим командарм отдал приказ - силами стрелковой дивизии и мехбригады пробиться на северо-восточную окраину города и захватить вокзал и мост через Лиелупе, то есть отрезать путь, по которому прибывали подкрепления. Эту задачу войска сейчас и решали. Противник, видимо, осознал надвигавшуюся катастрофу. Канонада и несмолкаемый рокот всех видов стрелкового оружия нарастали со стороны вокзала с каждой минутой. Видно было, что именно там сейчас решается судьба города. Крейзер не отрывался от телефонной трубки, выслушивая доклады о ходе атаки. Каждую полученную весть он повторял вслух:

Пехота ворвалась в здание вокзала. Бой продолжается внутри здания... На путях много эшелонов с военными грузами... Только что подошедший эшелон с фашистской пехотой расстрелян прямо на путях... Танки ворвались на мост и овладели им. Противник не успел взорвать его...

Крейзер доложил, что в решающий момент боя за вокзал туда подоспел с подкреплением заместитель командира 3-го гвардейского мехкорпуса по политической части полковник Артем Филиппович Андреев. Он помог отбить контратаку противника, пытавшегося вернуть вокзал. В ходе штурма, как потом стало известно при рассмотрении представлений к награждению, совершил также выдающийся подвиг заместитель командира 64-го отдельного тяжелого танкового полка по политической части подполковник Леонид Афанасьевич Бердичевский.

Следуя в атаку на своем танке во главе подразделений полка, он уничтожил один вражеский танк и 15 зенитных орудий. Дважды танк загорался, и оба раза Бердичевский, рискуя жизнью, организовывал тушение пожара. Все члены экипажа получили сильные ожоги, однако продолжали бой. И в третий раз вспыхнула машина - броню пробило снарядом. Раненый осколками, подполковник приказал экипажу покинуть горящий танк, а сам, прикрывая отход танкистов, продолжал вести огонь до тех пор, пока машина не взорвалась. Так погиб этот бесстрашный человек. Звание Героя Советского Союза Л. А. Бердичевскому было присвоено посмертно.

Итак, пути отступления остаткам гитлеровского гарнизона на Ригу отрезаны: захват моста вскоре сказался на ходе боя и в других районах города. Сопротивление стало заметно ослабевать. Вскоре командир 1-го гвардейского стрелкового корпуса генерал И. Миссан доложил, что разрозненные группы вояк разгромленного гарнизона бежали на северо-запад. Важный форпост обороны противника на западных подступах к Риге был в наших руках. Мы с Н. М. Хлебниковым проехали по улицам города, на которых кое-где еще продолжалась перестрелка. Много развалин. Улицы загромождены завалами, подбитыми танками, орудиями, автомашинами и другой техникой. Об ожесточенности боев свидетельствовало множество трупов, большей частью в грязно-зеленых немецких мундирах.

Я приказал Крейзеру закрепить успех наступления, превратив город в крупный узел сопротивления на случай возможных попыток противника вновь овладеть им, а прощаясь с командармом, предложил ему подготовить список частей, отличившихся в боях за Елгаву, для доклада Верховному Главнокомандующему...».

Когда генерал армии И.Х.Баграмян уезжал из Елгавы, он едва не погиб. «Мы возвращались из Елгавы, - пишет он в своих мемуарах. - Хлебников беспрерывно шутил, громко декламировал стихи, словно стараясь подавить душевную тревогу, навеянную встречей со смертью и видом разрушенного города. На окраине путь нам преградил опущенный шлагбаум, установленный для предотвращения самовольных поездок в город, где шли бои. У шлагбаума стоял боец с забинтованной головой. Левая рука его покоилась на перевязи. Увидев двух генералов, он правой рукой стал торопливо поднимать толстый ствол березы, служивший шлагбаумом, и одновременно поддерживал автомат.

Бревно со скрипом пошло вверх. Шофер включил скорость и плавно двинул наш открытый вездеходик вперед. И вдруг что-то заскрежетало за моей спиной, и тут же раздались стон и звук сильного удара. Я удивленно оглянулся. Между мной и сидевшим сзади Хлебниковым лежало бревно. Взглянув на смертельно бледного и морщившегося от боли красноармейца, я все понял: он не удержал тяжелое бревно и, стараясь предотвратить его падение, ухватился за веревку раненой рукой, что причинило ему невыносимую боль. Словом, бревно рухнуло вниз со всей силой, и только чудо спасло нас от нелепой смерти. Я медленно вылез из машины и подошел к замершему бойцу. В его глазах стояли слезы. Стараясь улыбнуться, положил руку на его плечо.

- Ничего, ничего, товарищ, все в порядке, - успокоил я солдата и, повернувшись к подбежавшему адъютанту, готовому, кажется, наброситься на виновника происшествия, строго добавил: - Раненый не мог удержать шлагбаум. Его вины здесь нет...

Больше я не мог ничего сказать и, молча сев в машину, махнул рукой: «Вперед!».
Когда сели в машину и поехали дальше, Хлебников вспомнил Пушкина: «Иль чума меня подцепит, иль мороз окостенит, иль мне в лоб шлагбаум влепит непроворный инвалид...». И.Х.Баграмян в ответ на это заметил: «Воистину Пушкин - энциклопедия: у него есть стихи, кажется, на все случаи жизни».

Захват плацдармов на правом берегу реки Лиелупе

К вечеру 31 июля подразделения 1175-го полка 347-й стрелковой дивизии вышли на левый берег реки Лиелупе. Получив сообщение, что разведка полка овладела зданием Елгавского дворца, командир роты лейтенант Иосиф Андреевич Орлов по своей инициативе принял решение захватить плацдарм на правом берегу реки.

Немцы на правом берегу Лиелупе в черте города создали целую сеть искусственных препятствий. Вдоль всего правого берега, по дну реки, они поставили спирали из колючей проволоки, а в промежутках между районами обороны и огневыми позициями установили мины. Линии окопов были защищены ограждением из кольев, поверх которых была натянута колючая проволока. Однако после отступления немцев из левобережной части города линия обороны на правом берегу была ослаблена. Это и позволило подразделениям Красной Армии в наступательном порыве переправиться на правый берег и захватить несколько плацдармов.

Выполняя приказ командира роты лейтенанта Орлова, командир отделения старший сержант Кунгутов вместе со своими бойцами на лодках быстро переправился через реку. В отделении было всего шесть человек: Кизитин, Климовских, Трофимов, Буров, Кумеков и Ранжевский. Сразу после переправы солдаты отрыли на правом берегу небольшие окопы.
Вслед за отделением Кунгутова на правый берег Лиелупе переправились и два пулеметных расчета, которыми командовал Иван Кожемякин. Уже ночью красноармейцы заняли ближайшее двухэтажное каменное здание, расположив один пулемет на чердаке, а второй - в окне второго этажа. Наконец, вслед за пулеметчиками на правый берег переправились и другие подразделения роты. Это позволило на следующий день, 1 августа, когда немцы подтянули резервы и начали контратаки, удержать занятый плацдарм.

Обнаружив слабину в обороне немцев, командование 347-й стрелковой дивизии приняло решение переправить на правый берег Лиелупе 1179-й стрелковый полк подполковника И.К.Кононенко.

Командир батальона 1179-го полка капитан В.А.Комаров приказал командиру роты капитану Джоглидзе и его заместителю младшему лейтенанту Чернощеку найти юго-восточнее Елгавского железнодорожного моста место, удобное для переправы.

На берегу реки, напротив Тетельской школы, солдаты нашли старый сарай. Разобрали его на плоты. Здесь же решили и переправляться через реку. Переправлялись вплавь, на плотах только оружие, боеприпасы и одежда.
Первым на правый берег переправилось отделение старшего сержанта Мовчана, которое заняло оборону на самом берегу Лиелупе, поблизости от здания Тетельской школы.

Вслед за отделением сержанта Мовчана на правый берег переправились рота капитана Джоглидзе и другие подразделения батальона. Переправу с левого берега реки прикрывали станковые и ручные пулеметы. В устье реки Сесава были выдвинуты два артиллерийских орудия, готовые открыть огонь по врагу прямой наводкой. На хуторе "Викснас" в полной боевой готовности находились минометные расчеты.

Как вспоминает командир 347-й стрелковой дивизии генерал-майор А.Х.Юхимчук, переправа 1179-го полка прошла без потерь. Немцев поблизости не оказалось. На правом берегу красноармейцы заняли оборону по линии Лидуми - Кенки - Кирпичный завод.

Утром 1 августа произошло первое боестолкновение 1179-го полка с немцами. Немецкий патруль наткнулся на взвод младшего лейтенанта Леонида Чупахина. Красноармейцы быстро уничтожили немцев. Но стрельбу услышали в находившемся неподалеку хуторе "Ципиши". Для выяснения причины стрельбы немцы отправили на разведку до взвода солдат. Неподалеку от хутора "Зиедини" этот взвод попал под огонь роты капитана Джоглидзе. Немцы пошли в атаку, но были отброшены. А в полдень уже до батальона немцев при поддержке танков начали наступление вдоль дороги Ципиши - Зиедыни - Кенки. Ближе к реке оборону занимал взвод Л.Т.Чупахина. На боевой порядок взвода наступала рота фашистов. Но бойцы не дрогнули. Пулеметчик станкового пулемета Пантелей Чишкало уничтожил 12 немецких солдат. А пулеметчик Анатолий Мосягин уже после тяжелого ранения продолжал вести огонь и уничтожил около полутора десятков фашистов.

3 августа немцы еще 5 раз атаковали позиции полка. Стремясь во что бы то ни стало сломить сопротивление красноармейцев, немцы бросили в наступление около 10 танков.

Постоянные контратаки немецких войск затормозили продвижение 1179-го полка. К утру 3 августа подразделения полка смогли выйти лишь на рубеж Трусени - будка на железнодорожном переезде - Тетеле - Зиедыни - Кирпичный завод.
В ходе боев 1179-й полк понес тяжелые потери. Как вспоминает В.П.Романов, "Немцы отступали. Но, надо сказать, и потери от них были немалые. Отступая, они занимали выгодные позиции. Находясь на другом берегу реки, мы потеряли связь со своими и, по существу, были обречены...".

Вместе с батальоном Комарова на правый берег Лиелупе переправилась и санинструктор Аня Воробьева. Ее оставляли на левом берегу при полковом медпункте, но она решила быть вместе с наступающими войсками. 1 августа при отражении одной из атак немцев были ранены 8 бойцов и командир - лейтенант Попов. Не обращая внимания на разрывы снарядов и мин, Аня перевязывала раненых. Вдруг послышался характерный - хрипящий - звук приближающейся в полете мины. Аня упала на лейтенанта, которого перевязывала, прикрыв его от осколков разорвавшейся мины. Но сама при этом погибла.
В ночь на 1 августа по не взорванному железнодорожному мосту на правый берег Лиелупе переправились также 503-й полк и отдельные подразделения 561-го полка 91-й стрелковой дивизии, которые разгромили 871-й железнодорожный батальон немцев и нанесли большие потери 660- му батальону СД.

Другие подразделения 561-го полка и 321-й артиллерийский полк переправлялись через Лиелупе южнее переправы 1179-го полка 347-й стрелковой дивизии, напротив местечка Гарозы.

Переправа здесь проходила под ожесточенным обстрелом немцев. По реке, вниз по течению, плыли десятки трупов, которые снаряжение не потянуло ко дну.

Как вспоминает один из участников переправы В.П.Романов, его подразделение получило приказ форсировать реку ранним утром 1 августа: "Выстроились цепочкой и пошли. Но наши ребята доходили только до середины реки - работал снайпер. Многие погибли, раненые утонули. Пушкой уничтожили снайпера. Я перебрался на другой берег на лодке".
Ранним августовским утром, еще до восхода солнца, на правый берег отправился и телефонист 321-го артиллерийского полка 91-й стрелковой дивизии Иван Соколенко.

Приказ был установить связь с командиром 1-й батареи 321-го артполка капитаном Барабаш Я.Ф. Чтобы выполнить задание, И.Соколенко с телефонным аппаратом и привязанным к поясу телефонным кабелем поплыл к правому берегу. Течение было бурное, плыть было тяжело. Противник все время обстреливал реку, но к счастью по реке стлался утренний туман. Доплыв до берега, И.Соколенко нашел командира батареи, НП которого находился в кустах у старого кладбища, метрах в 50 от линии обороны немцев. С восходом солнца артиллеристы открыли прицельный огонь по позициям немцев и одновременно началась переправа на плотах орудий на правый берег реки.

Всего на правом берегу Лиелупе было захвачено несколько плацдармов. 561-й полк 91-й стрелковой дивизии продвинулся на 8 километров к Риге. 503-й полк этой же дивизии, оседлав шоссе Елгава-Рига, отражал контратаки подходящих из Риги частей противника.

Но развить наступление дальше полки 91-й дивизии не смогли, так как немецкое командование бросило против них все свои резервы, стремясь во что бы то ни стало ликвидировать образовавшиеся разрывы линии фронта.
2 и 3 августа при поддержкке танков дивизии СС "Мертвая голова" немцам удалось прижать к реке 503-й стрелковый полк и нанести ему значительные потери. Истекали кровью и другие подразделения Красной Армии, переправившиеся на правый берег Лиелупе.

Сражавшиеся на стороне немецкой армии летчики-латыши, входившие в состав военно-воздушного легиона «Латвия», разбомбили одну из переправ. Течение отнесло понтоны далеко в сторону.

2 августа командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал армии И.Х.Баграмян отдал приказ оставить захваченные на правом берегу плацдармы и закрепиться на левом берегу. Под сильным огнем противника красноармейцы стали переправляться на левый берег. Потери были большими.

Елгавский замок остался в руках красноармейцев. Они затащили в замок пушки и из окон начали обстреливать позиции латышских легионеров. Чтобы выбить советских солдат из замка, немецкая тяжелая артиллерия обстреляла замок, и он частично выгорел.

Гибель 4-й роты 2-го батальона 1179-го полка

Во время боев за плацдарм на правом берегу реки Лиелупе почти полностью погибла 4-я рота 2-го батальона 1179-го полка 347-й стрелковой дивизии. Вот как об этом вспоминает командир пулеметного отделения, сержант Александр Салмин: "В конце июля 1944 года наш 1179-й Краснознаменный, Мелитопольский, ордена Суворова 2-й степени стрелковый полк с марша вступил в бой за г. Митаву (Елгаву). Командовал полком в это время подполковник Кононенко.

Ранним утром под сильным огнем противника мы освободили железнодорожный вокзал, продовольственные склады и стали продвигаться в направлении реки Лиелупе. Пробирались под вагонами, переползали через рельсы. Справа от нас стояло несколько кирпичных зданий. А прямо на нас - видим - в атаку идут фашисты. Примерно две роты. Наш пулеметный расчет быстро занял боевую позицию. Командир пулеметного взвода лейтенант Биткин, награжденный орденом Красной Звезды за освобождение Крыма, лег за первого номера, я - за второго.

Ефрейтор Лысиков, первый номер, в этом бою выполнял роль подносчика патронов. Сержант Потапов, командир другого пулеметного расчета, занял позицию правее нас. Мы открыли огонь. Убитые немцы остаются лежать на земле, а раненые пытаются отползти из зоны нашего обстрела. Вдруг голова лейтенанта падает на пулемет. Я смотрю на него и вижу кровь на его правом виске. От неожиданности и испуга я закричал: "Командира убили!" Вместе с Лысиковым мы отнесли тело лейтенанта Биткина в сторону, за бугор. После этого Лысиков лег за пулемет и продолжил вести огонь по наступающим фашистам. Вдруг видим, кто-то стреляет по нам сзади и справа. Оказалось, снайпер.

Он расположился на водокачке и сверху вел по нам прицельный огонь. Снайпер ранил Лысикова в правую руку, а затем выстрелом в кожух вывел пулемет из строя. Из кожуха вытекла вода, пулемет заклинило, и он перестал стрелять. В это время наша 6-я рота пошла в атаку. Вместе с ротой мы прорвались к реке Лиелупе. Лейтенант Иванов приказал мне взять семь человек и провести разведку вдоль берега реки, определив наших соседей справа. Соседей наших мы нашли быстро, после чего стали возвращаться к своим. Вдруг видим, как в утреннем тумане к реке идут три человека с большими мешками на плечах. Когда, подойдя ближе, они увидели нас, то бросили мешки на землю и кинулись к реке. Мы закричали: "Стой! Стрелять будем!" Но беглецов это не остановило. В результате двоих мы застрелили, а третьего взяли в плен. Развязали мешки. Оказалось, что в них были советские деньги разными купюрами.

Пленный оказался латышским легионером. Около берега, куда легионеры тащили мешки с деньгами, стояла привязанная лодка с веслами. В лодке лежали автоматы и диски с патронами. Пленный латыш сказал, что по нашим солдатам стреляли латышские снайперы и что против нас сражаются латышские легионеры.

В это же утро на правый берег реки Лиелупе по железнодорожному мосту переправилась четвертая рота второго батальона. Затем на правый берег переправилась и наша, шестая, рота. Прошло совсем немного времени, и правый берег, где мы только-только начали окапываться, стали бомбить немецкие самолеты. Начался и орудийный обстрел. Потом немцы пошли в атаку, пытаясь решительным броском сбросить нас в реку. Во время этого боя был ранен командир полка подполковник Кононенко.

Спустя некоторое время наша шестая рота получила приказ вернуться на левый берег и занять оборону неподалеку от одного из каменных домов. Четвертая рота осталась на правом берегу. Немцы продолжали контратаковать. К вечеру у наших бойцов на правом берегу стали заканчиваться боеприпасы. Они кричали нам: "Братцы, помогите! У нас патроны на исходе". Но приказа форсировать Лиелупе и идти на выручку нашим солдатам не было. Немцы ворвались в окопы четвертой роты и штыками добили раненых бойцов. Вся рота погибла. Утром следующего дня мы смогли спасти всего несколько человек".

Подготовил Виктор Гущин