«Я возвращался из Лидо, где мы обедали с женой и ребенком, он маленький, ему 8 лет. Жена зашла по пути в магазин, а я вошел в подъезд. Мы понимались с сыном по лестнице, я шел немного впереди - мы играли. Я шел широким шагом - убегал, а ребенок меня догонял.

Когда я проходил между первым и вторым этажом, я увидел, что сверху спускаются люди в капюшонах и черных очках. По их виду я понял - это «за мной» и закричал ребенку «беги!». Они меня свалили, что потом было с ребенком - я не видел, потому, что уже лежал».
Они повалили меня и стали бить.

«Эти двое людей были крепкого телосложения, они легко меня повалили и стали бить. У меня сейчас достаточно сильно отбита голова, но, вроде, сотрясения нет. Потом они принялись меня резать. Чем это они делали - я не знаю. Врач, которая меня зашивала, сказала, что сама не понимает, чем можно вырезать такой прямоугольник на щеке. На нож не похоже... Щека была насквозь - туда рука помещалась...

Я дальнейшее помню плохо, но в какой-то момент я помню, что я встал, прикрыл лицо - щека висела куском мяса, вывернутая вниз, оттуда хлестала кровь, и побежал на улицу искать ребенка. Я думал, что его похитили, это первое, что пришло мне на ум. Ребенка я нашел на проезжей части улицы... У меня было шоковое состояние...

Насчет стрельбы... я выстрела сам не слышал... Там кто-то, вроде из соседей позвонил в полицию и сказал, что в меня стреляли. Наверное, потому, что дыра на моей щеке выглядела, как прострел. И голова у меня была вся в крови - они били меня по голове.

В момент, когда они меня били, они ничего не говорили, или я этого не слышал, я был в болевом шоке - когда тебе пилят щеку... А до того я слышал, что между собой они говорили на русском языке.

Лиц их я тоже не видел, поскольку, там все было очень быстро, они на меня побежали и пшикнули в глаза баллончиком. Глаза у меня были вырублены. Это все было в течение долей секунды».

Им не нужны были деньги

«Это не были какие-то наркоманы, они были здоровые крепкие люди и действовали профессионально. И им не нужны были деньги, у меня в кармане лежал дорогой телефон - «Самсунг Гэлакси-2». Они ничего не взяли. В карманах не рылись.

Куда они [нападавшие] потом делись, я не видел. В моем подъезде стоит кодовый замок - но он на одной стороне - с улицы, а со двора замок сломан. Там стоит видеокамера, поэтому я допускаю, что видео их уже есть.

Пока еще никто не может сказать, чем мне нанесли эту рану. Врач, которая меня зашивала - сама не может сказать. Потому, что рана - в виде прямоугольника длиной в 8 сантиметров. Вчера линейкой измеряли. Щека разрезана насквозь - можно было кулак просунуть. Много очень крови вытекло, но, слава богу - нерв не поврежден. Я сейчас могу немного разговаривать. Врачи сказали, что если бы мне перерезали нерв, я бы говорить уже не смог.

Сейчас мне немного легче, мне колют обезболивающее - большие дозы. Сейчас мне почти не больно, но это временное, потом снова будет больно...

С моим ребенком никто не общался, ему сейчас требуется психолог. Его пришлось вывезти к родным. Он там находится в шоковом состоянии. Он молчит. Я понимаю, что я нанес своему ребенку своей работой жуткую травму. Он видел, как убивают его отца. Его несколько раз вырвало... Мне кажется, я и боли-то потому не чувствовал, что когда меня резали, все мои мысли были о ребенке».

Кроме того, на сайте IMHOclub.lv Леонид Якобсон выдвигает четыре версии произошедшего, связанные как с публикациями на kompromat.lv, так и с различными угрозами со стороны тех или иных заинтересованных лиц. Якобсон анализирует аналогичные случаи нападений, рассказывает о своем нынешнем самочувствии и о планах обратиться в гражданский суд с иском на недобросовестные СМИ.